Тепик, «город вечной весны», является столицей штата Наярит, Мексика, Тепик также является домом для многих индейцев Уичоль или Wixáritari, древнего племени западной центральной части Мексики.
Культура происходит из доколумбовой системы верований цивилизации Ацтеков, ей более 6000 т. лет, переживших завоевание континента и живых сегодня, они сами называют себя Wixáritari ( «народ») на своем родном языке уичолей.
Peyote (híkuri), кактус пейот, который произрастает в их землях и переплетён с их мифическим происхождением, является "священным помощником", используемым Уичоль в общении со своими богами и предками, в поиске вдохновения для своих визуальных, трансовых и галлюцинаторных посланиях в искусстве. Пейот их «путь к знаниям». Пейотисткий принцип Пути Цветка пейота таков: «Единственный способ учится у пейоты — принимать его самого». Для инкарнации смысла необходима авторская вне-находимость (М. Бахтин).
Хосе Гуадалупе Посада оставил точное изображение нового века и культурной трансформации, став иконой мексиканской национальной культуры, синтезировав традиционную мексиканскую культуру Праздника мёртвых, народные картинки и достижения графики модерна, взятые «сами по себе», вне соотнесённости с какой-либо культурой, сочетая в ней разные, до противоположности, черты, анахроничные временные характеристики. В частности, широко известна его гравюра «Череп Катрины» и щеголоватый скелет Calavera Garbancera, они были созданы в качестве репрезентативной метафоры высокого социального класса, существовавшего до революции.
Татуировки Череп Катрины и щеголоватый скелет стали культурными символами, особенно в народном характере Дня мертвых, на телесном уровне акцентируют человеку темы полноты бытия («красота») - неполноты; принадлежность месту (укоренённость в пространстве) - пребывание в дороге; равнодушие - интерес (или же мучение, печаль); родовое (связь с местностью, предками) - личное; телесно-чувственное - сознательное; внешнее - внутреннее; природа («дикое» начало жизни) - цивилизация; древность - современность; всеобщее - индивидуальное; трансгрессия - чёткие границы; животное - человеческое и т. д. Тату Череп Катрины покрывается бисерным дотворком, лицо содержит элементы цветка кактуса пейота, змеи, орла, оленя, богини Бога Солнца в виде зёрен кукурузы, ящерицы на частях тела спереди и цветка кактуса пейота, солнца, богини Жизни Бога Огня, священные молитвенные стрелы, свечи, черепахи и скорпиона на частях тела сзади.
Для уичола из всех дел самое святое — ярко нарисованная картина, где не просто легенды, а зашифрованная просьба к духам покровителям. В легендах действуют не просто солнце, а Отец Солнце, не кукуруза, а Матушка Кукуруза, и не просто люди, а их души. При взгляде на тату работы в стиле уичоль, помните, что каждый из них рассказывает историю через древний язык символов. Искусство Уичоли представляют истории и легенды их мифологии, способ организации каждого аспекта их мира и их жизни. Основу их ритуалов составляют Песни marakames (шаманов). Его искусство является буквальным, физическим - это перевод изображений, отображаемых в состоянии широко раскрытого понимания, вызванного священным кактусом пейота, чтобы увидеть, потрогать и причаститься, будучи, таким образом, средством для нашего собственного созерцания и преобразования. Шаман начинается в детстве, а «ученичество» длится много лет. В течение этого времени он сталкивается с испытаниями ума, тела и души: сердце птицы, хвост ящерицы, гремучие змеи, логово льва и бегущий с волками. Как только Союзы пройдены, нет пяти видов страха человека.
Татутетахилинг - философская сказка «Цветок кактуса»
Однажды утром в жаркой пустыне, где утро и день одинаково знойные, родился цветок. Это был кактус. Он стал десятым ребенком в большой семье. Все дети в этой семье получали железное воспитание. Им полагалась лишь капелька влаги в неделю. Такое воспитание давало свои плоды. Кактусы вырастали выносливыми и молчаливыми. Они умели терпеть, не задавая лишних вопросов. Десятый ребенок был другим. Он задавал вопросы. Сначала своей матери и братьям, а затем, так и не дождавшись их ответа, всем, кого видел вокруг. “Интересно, можно ли утонуть в песках? — думал кактус. “А небо — это тоже песок? Но почему оно другого цвета? Почему оно так редко плачет, ведь его слезы дают нам столько свежести!? Его мать сердилась и ворчала: “Ты спрашиваешь слишком много… для кактуса. Ты должен молчать и терпеть..., как все мы!” Но кактус не хотел терпеть. Непереносимая холодность, исходившая от его гордо молчавших, таких неуязвимых собратьев, томила и жгла его сердце. И он разговаривал с солнцем и песками, ветром и редким дождем, а ночами — с далекими звездами. Все они пели ему свои песни о земных и небесных мирах, о жизни других... “Другие! Вот бы увидеть их!” — мечтал кактус. Пески рассказали ему о людях. О людях они знали бесконечно много! Это были увлекательные истории: веселые и печальные, тревожные и даже страшные. “Люди! Как они выглядят? Вот бы дотронуться до них иглами”, — вздыхал мечтатель. “Ха-ха-ха”, — смеялись звезды. “Люди не любят колючих. Они убегают от того, кто делает им больно… Им нужно светить, тогда они тоже светятся и остаются с тобой… навсегда”, — так говорили звезды. “Пески рассказывают, что люди знают все на свете. Они не молчат, как мы...”, — размышлял кактус. “Да, они не молчат… Если безмолвствует их язык, то говорят их глаза, сердце и душа”, — говорили кактусу звезды. “Душа! Что это? Есть ли это, у нас, кактусов?!” — спрашивал кактус. И вот однажды случилось чудо. Кактус увидел людей и расслышал их слова: “Что за создание, пустыня! Суровое царство однообразия и безмолвия! Она приветствует лишь колючками растений, да и то, если расценивать это как приветствие. Сравнимы ли благоухающие цветы лугов с этими уродливыми...” Кактус понял, что говорят о нем. Он впервые узнал, что некрасив и уродлив. Ему захотелось плакать. И на нем действительно выступили капли слез, просочившиеся через частые иглы. “Смотри-ка, плачущий кактус! — заметил один из людей и прикоснулся к нему. — Его иглы совсем не колются, это, наверно, какой-либо новый вид неколючих кактусов. Интересно, много их тут?” — и люди посмотрели вокруг себя. В стороне росли другие кактусы. Люди подошли к ним, нагнулись и тут же одернули руки — острые иглы больно поранили их пальцы! “Да, видно он один здесь такой, нежный!” — говорили люди, возвращаясь к удивительному кактусу. Кактус чуть не умер от счастья, когда увидел вновь приближающихся к нему людей. По мере того как они приближались, лица их озарялись неописуемым восторгом: “Смотри! Чудо красоты! Белоснежное чудо! Сокровище! Благоухание всех цветов земли не сравнится с его чарующим ароматом. Боже, не снится ли это нам!” — и люди замерли перед кактусом в безмолвном восхищении. “О чем это они? Да, люди очень странные: то они называют меня уродом, то замирают перед чем-то во мне в восхищении”, — удивлялся кактус. А прекрасный цветок — чудо красоты, неумолимо рос и рос из него. Все пространство вокруг благоухало. И дивный свет исходил от белоснежного чуда, рожденного кактусом. Была ночь. Небо, усыпанное звездами, как бы раскрыло свои объятия волшебному цветку кактуса. При звездном мерцании он выглядел божественно прекрасно. Звезды говорили кактусу: “Теперь ты увидел душу… Твой цветок открыл ее в людях… Ты счастлив”.
